В самом начале своей журналистской карьеры я попал в одно украинское село. Во время войны именно в этих местах немцы пытались вырваться из Корсунь-Шевченковского котла. Это была почти безнадежная попытка, но немцам ничего больше не оставалось. Они дрались отчаянно. Вот и жителям того села, тоже ничего другого не оставалось – только защищаться. Все взяли в руки оружие и почти все погибли. Большие семьи, по десять - пятнадцать человек. Там, возле одной хатки, крытой полусгнившей соломой, я снял старушку, у которой в том страшном бою погибли и муж, и три сына. Она кормила кур из ржавой немецкой каски. Другой посуды в доме не было. В том селе даже через тридцать лет после войны лафеты пушек служили мостиками через дренажные канавы или были вставлены в заборы.

    Возможно, эта история не имеет прямого отношения к фотографическому ремеслу. Но к фотографии, которая призвана воздействовать на эмоции, это имеет прямое отношение.

    Если сам фотограф не испытывает волнения перед величием того, что ему довелось увидеть и пережить, то он перенесет на плоскость снимка только бледные тени реального мира.